Как раз в последний день месяца две последние темы оказались очень близки по смыслу. Вот буквально пару часов назад я вам рассказывал , а теперь слушаем последнюю тему от : Расстрел на Мюнхенской Олимпиаде и последующие события.
-
«-Если осязаемое проявление шизофрении возможно, то это происходило той ночью»- —- так премьер-министр Израиля Голда Меир описала ночь с 5 на 6 сентября 1972 года, когда она вместе с министрами и высокопоставленными чиновниками сидела в своем доме в Иерусалиме и напряженно следила за новостями из Германии, где немецкие спецслужбы проводили операцию по освобождению израильских заложников на военном аэродроме недалеко от Мюнхена.
В 3 часа 10 минут находившийся на месте событий глава Моссада генерал Цви Замир сообщил ей по телефону: «-Мне жаль говорить это, но спортсменов не спасли. Я видел их. Никто из них не выжил»-.
Логотип Олимпиады
-
Из рассекреченных израильтянами документов шесть доступны на английском языке, а письма высших официальных лиц Германии —- на немецком. Среди обнародованных материалов есть подробное изложение событий вернувшимся из Мюнхена генералом Замиром, который сообщил премьер-министру Голде Меир и членам правительства, что в ходе операции немецкие официальные лица продемонстрировали «-апатию и отсутствие профессионализма»-. «-Они не предприняли даже минимальных усилий для того, чтобы спасти жизни, не пошли даже на незначительный риск, чтобы спасти людей —- ни своих, ни наших»-. Замир выразил мнение, что на тот момент главной целью Германии было продолжение олимпийских игр. Так, после первых сообщений о захвате заложников правительство Израиля обратилось к властям Германии и руководству международного олимпийского комитета с призывом приостановить игры до тех пор, пока заложники не будут отпущены на свободу. В этих переговорах принимали участие также дипломаты из израильской миссии в Вашингтоне, которые пытались оказать давление на правительство США, чтобы американцы приостановили свое выступление на Олимпиаде. Из представленных на сайте документов посольства Израиля в Бонне следует, что поначалу МОК и германские чиновники возражали против приостановки игр в том числе «-из-за отсутствия альтернативных программ для телевидения»-.
В представленном генералом Замиром отчете он, по его собственным словам, попытался не давать волю эмоциям и излагать сухие факты, в том числе он представил список ошибок, совершенных, по его мнению, немецкими правоохранительными органами во время операции.
«-Мне не была предоставлена возможность вникнуть в детали плана операции, о существовании которого я узнал от министра внутренних дел Германии. Таким образом я не могу сказать, проводилась ли операция в соответствии с планом или от него отклонились…- Но я считаю необходимым сделать несколько замечаний, основанных на фактах, как я их увидел:
А. Точное число террористов не было известно. Полиция могла бы сосчитать тех, кто выходил из здания в Олимпийской деревне, и, зная количество наших людей, сделать точный вывод относительно числа террористов.
В. На аэродроме не хватало оснащения и средств, которые, как можно было бы предположить, должны были понадобиться в ходе операции, и отсутствие которых под рукой привело к потере ценного времени. В них входили:
1) бронированные автомобили, прибытия которых мы ждали примерно полчаса-
2) мобильная осветительная аппаратура для освещения темных участков-
3) снайперы, размещенные на различных точках взлетного поля, которые могли снять террористов-
4) я не видел ни одной винтовки и ни одного бинокля. Я видел дюжину автоматов и много дюжин пистолетов, однако это оружие не подходит для точной стрельбы-
С. Не было сделано попытки штурмовать вертолет после первого открытия огня —- ни при помощи джипов, оснащенных прожекторами, ни пешком»-.
Справедливости ради национальный архив Израиля опубликовал также письмо канцлера ФРГ Вилли Брандта Голде Меир, в котором тот говорит о «-неточностях»- в отчете Цви Замира, и пересылает замечания министра внутренних дел Геншера, например, о том, что полиции было известно точное число террористов. Из опубликованных документов следует, что после гибели спортивной делегации члены израильского правительства обсуждали свою роль в трагедии —- неспособность защитить своих спортсменов за границей должна была подвергнуться всестороннему исследованию.
Беспокойство у правительства Израиля вызывало и то, что в обществе расползались слухи о гибели израильских спортсменов из-за недостаточно умелых действий немецкой полиции, люди вспоминали о нацизме, росли антигерманские настроения. Это осознавали и в Западной Германии. На следующее утро после гибели заложников канцлер ФРГ Вилли Брандт прислал своей коллеге Голде Меир телеграмму с соболезнованиями. Посол Германии предложил, чтобы канцлер принял участие в похоронах, но премьер Израиля это предложение отклонила.
Среди опубликованных документов есть и свидетельства того, как нарастала напряженность между двумя странами после того, как террористы захватили самолет немецкой компании «-Люфтганза»-, следовавший из Бейрута в Мюнхен, и угрожали взорвать его над столицей Баварии, если трое выживших 6 сентября 1972 года террористов не будут отпущены на свободу. Несмотря на жесткие требования израильских официальных лиц не идти на поводу у террористов, Германия уступила их требованиям. Министр иностранных дел Израиля в беседе с послом Германии сравнил это решение с вынесением смертного приговора израильтянам, которые станут следующими жертвами террористов.
-
-
Подготовка к Олимпийским играм:
Олимпиада 1972 г. в третий раз за 12 лет, была проведена в стране, «проигравшей» Вторую Мировую (вслед за Римом 1960-го и Токио 1964-го). 1972 год закончил в Западной Германии «долгие 60-е» – время экономического и культурного подъёма, быстрого демографического роста и зарождения краутрока.
Для ФРГ Олимпиада стала центральной частью проекта построения новой идентичности, который должен был завершить «послевоенный» период и продемонстрировать миру обновлённую Германию. Однако это переосмысление не могло произойти без обращения к теме недавнего прошлого – описывают эту ситуацию историки Кай Шиллер и Кристофер Янг: «две концептуальные константы, характеризующие любые олимпийские игры: историческое преемство и новое видение современности» (С. 22).
Общественная ситуация в Германии через 20-25 лет после войны оставалась чрезвычайно противоречивой. Признание своей вины за преступления нацизма, выражавшееся, в частности, в выплатах компенсаций и строительстве мемориалов, сопровождалось тем, что Шиллер и Янг характеризуют как «the amnesiac nature of German public life» – замалчиванием множества тяжёлых тем – соучастия, скрытой и явной поддержки действий нацистов со стороны гражданского населения, той общественной инерции, которую философ Ханна Арендт назвала «банальностью зла». Экономический рост 50-60-х словно бы воскресил старые протестантские установки – вновь заговорили о «преуспевании» и национальном подъёме, моральные последствия которого весьма афористично сформулировал один баварский политик: «люди, совершившие такой поразительный экономический скачок, имеют право больше не слушать про Освенцим» (С. 5 – 6).
Дополнительной сложностью, с точки зрения спортивной истории, стала необходимость преодоления славы берлинских игр 1936 г.: со временем их помпезный блеск стал важным свидетельством массового утверждения в Германии нацистской идеологии.
-
-
-
Переустройство Мюнхена – от новых олимпийских объектов, до новых идей культурного развития неизбежно соизмерялось с его недавней историей: «близкое расстояние» между олимпийскими объектами представитель польской делегации сравнил с тем, что «крематорий здесь всегда был близок к концентрационному лагерю» – прямо под Мюнхеном располагался Дахау- а сам город, как показывали большинство независимых опросов первой половины 60-х, у иностранцев ассоциировался исключительно с «пивным путчем, Мюнхенским сговором и Октоберфестом» (С. 54), то есть оставался столицей пива и национал-социализма.
Янг и Шиллер прослеживают всю историю подготовки к играм, вплоть до сумм, выделявшихся бюджетом федеральной земли и процедуры голосования за те или иные проекты, их освещения в прессе и параллельных политических дискуссий – проблемах Востока и Запада (отношения с ГДР, конкуренция за сферы влияния), нового «освоения Африки» – борьбы за поддержку со стороны бывших колоний, партийной напряжённости внутри самой ФРГ. Для очень многих вопросов игры стали важной движущей силой, позволившей ускорить процесс их разрешения.
Мюнхен был очень серьёзно перестроен во второй половине 60-х, став образцом для последующих городов-организаторов в вопросе дальнейшего использования спортивных объектов в постолимпийской жизни. Одновременно с этим в 1972 году он был представлен как город истинного олимпизма – неполитического интернационального движения, соединившего в себе черты идеализма конца XIX века (в то же время возникли скаутское движение, эсперантизм и Красный крест) и понимания того, что называлось «истинным духом» античных игр. В последнем пункте организаторы, отдавали они себе в этом отчёт или нет, соединяли традиции исследования греческой культуры, которым славилась немецкая наука в XIX веке и многие из «возрождённых» идеалов, на самом деле происходивших из Берлина 1936-го.
На предолимпийский период выпали молодёжные волнения 68-го года в Европе и Америке (предыдущая олимпиада, Мехико-68, была встречена местным студенчеством лозунгами «Нам не нужны Игры, нам нужна революция!»), началось развитие первого серьёзного поколенческого диалога внутри Германии – многократно возрос интерес подросших детей к тому, что делали их отцы «с 1933-го года».
Пережив напряжённые 1968–1969 гг., организаторы, во-первых, получили малоприятные, но тем не менее необходимые перед большими соревнованиями навыки противодействия крупным уличным беспорядкам, а во-вторых, большая часть подготовительной кампании выстроилась из расчёта на вовлечение молодёжи – на новых аренах проводились музыкальные фестивали и крупные рок-концерты. Книга голландского историка Йохана Хёйзинги о игровом происхождении культуры («Homo Ludens») оказала большое влияние на идейного вдохновителя игр – Вилли Дауме, который представлял миру Мюнхен как «город искусств», в котором спорт (здесь опять можно увидеть античное влияние) гармонично сосуществует с культурой.
-
-
Согласно Л. Млечину, идея теракта возникла 17 июля 1972 года в ходе встречи руководителей «Чёрного сентября» Абу Дауда, Абу Айяда и Факри аль-Умари в Риме после того, как МОК отказал в участии в мюнхенской олимпиаде палестинской молодежной федерации:
— Если они не позволяют нам участвовать в Олимпийских играх, — сказал Факри аль-Умари, — то почему бы нам не появиться там без приглашения? Факри аль-Умари и предложил взять олимпийцев в заложники.
— Мы должны найти слабые места израильтян, — согласились руководители «Чёрного сентября». — Надо убивать самых знаменитых из них. Если трудно добраться до политиков, надо убивать артистов и спортсменов.
Абу Дауд, один из организаторов и идеологов теракта, позже писал, что во время последней встречи вечером 4 сентября 1972 года накануне теракта он сказал восьми своим сообщникам:
Операция, для которой вы были выбраны, является политически важной… надо захватить этих израильтян живыми… Никто не отрицает, что у вас есть право использовать оружие для самозащиты. Тем не менее, открывайте огонь, только если вы не можете поступить иначе… Это не ликвидация ваших врагов, это захват их в плен для последующего обмена. Гранаты на потом, и только для того, чтобы впечатлить немецких переговорщиков и защитить себя.
Ко времени захвата заложников шла вторая неделя олимпиады. Олимпийский комитет Западной Германии поддерживал открытую и дружественную атмосферу в олимпийской деревне чтобы помочь стереть воспоминания о милитаристском облике Германии военного времени и особенно об олимпиаде 1936 года, использованной нацистским диктатором Адольфом Гитлером в пропагандистских целях.
Создатели документального фильма One Day in September утверждают, что режим безопасности олимпийской деревни был намеренно ослаблен и что атлеты часто заходили в деревню без предъявления пропусков. Многие спортсмены обходили контрольно-пропускные пункты, перелезая через забор из сетчатой проволоки установленный вокруг деревни.
Отсутствие вооружённой охраны беспокоило главу израильской делегации Шмуэля Лалкина ещё до того, как его команда прибыла в Мюнхен. В последующих интервью с журналистами Сержом Грусаром и Аароном Кляйном Лалкин заявил, что его удивило место, выбранное для размещения его команды — в относительно изолированной части олимпийской деревни в небольшом доме у ворот.
Лалкин считал, что это место легко уязвимо для нападения извне. Немецкие власти уверяли Лалкина, что по отношении к команде Израиля будут приняты особые меры безопасности, но Лалкин сомневался, что это вообще будет сделано.
За несколько месяцев до олимпиады организаторы попросили западногерманского судебного психолога доктора Георга Зибера разработать 26 сценариев террористических атак, чтобы помочь организаторам разработать меры безопасности. Среди 26 вариантов прогнозов, включая теракты со стороны различных группировок, начиная от баскской ЭТА и заканчивая Организацией освобождения Палестины (ООП), была и «ситуация № 21», которая практически полностью была реализована 5 сентября 1972 года (после теракта полиция отказалась от его услуг).
«Ситуация № 21» точно отображала нападение вооружённых палестинцев на квартиры израильской делегации, убийство и захват заложников, требования к Израилю освободить заключенных и требование предоставить самолёт чтобы покинуть Германию. Организаторы выступили против подготовки к недопущению «ситуации № 21» и прочих сценариев, так как охрана игр помешала бы претворению в жизнь образа «Беззаботных игр» без мощной охраны.
В 2012 году немецкая газета Der Spiegel опубликовала на первой полосе информацию о том, что власти ФРГ получили предупреждение от палестинского информатора в Бейруте о намерении палестинцев провести «инцидент» на олимпийских играх. В связи с этим предупреждением министр иностранных дел считал необходимым серьёзно подойти к организации безопасности на играх и настаивал на том, чтобы были приняты «все возможные меры безопасности».
Согласно Der Spiegel, власти отказались учесть это предупреждение и никогда не упоминали о нём. Газета также добавляет, что это было частью 40-летнего замалчивания непрофессионализма властей и полиции проявленных в ходе теракта.
-
Вечером 4 сентября израильские атлеты вышли на ночную прогулку, посмотрели представление «Скрипач на крыше» и поужинали со звездой спектакля израильским актёром Шмулем Роденски после чего вернулись в олимпийскую деревню на автобусе команды. В ходе поездки на автобусе Лалкин отказал своему 13-летнему сыну, который успел свести дружбу со штангистом Йосефом Романо и борцом Элизером Халфиным, переночевать в их квартире (возможно, этот отказ спас жизнь мальчика).
5-го сентября в 4:30 когда атлеты спали, появились восемь членов группы «Чёрный сентябрь» одетые в спортивные костюмы, они тащили вещмешки, в которых несли автоматы Калашникова (АКМ), пистолеты ТТ и гранаты. Террористы перелезли через ограду с помощью ничего не подозревавших атлетов из олимпийской деревни. Сначала считалось, что эти атлеты были американцами, но десятилетия спустя было подтверждено, что они были канадцами. Оказавшись внутри, террористы достали украденные ключи, чтобы проникнуть в две квартиры на Конолли штрассе, 31, где поселилась израильская команда.
Судья по борьбе Йосеф Гутфройнд проснулся, услышав слабый скрежет в двери квартиры № 1, где размещались израильские судьи и чиновники. Он встал, чтобы проверить в чём дело, и обнаружил что дверь открывается, и по ту сторону находятся вооружённые люди в балаклавах. Судья закричал, чтобы предупредить своих товарищей по комнате и навалился всем своим весом (135 кг) на дверь, чтобы воспрепятствовать захватчикам войти в квартиру. Тем самым, он дал время своему товарищу по комнате судье по тяжёлой атлетике Тувье Соколовски время, достаточное, чтобы разбить стекло и спастись бегством. Судья по борьбе Моше Вайнберг схватился с террористами, но они прострелили ему щёку и заставили помочь отыскать других атлетов. Проведя террористов к квартире № 2, Ванйберг обманул их, заявив, что постояльцы этой квартире не из Израиля. Вместо этого Вайнберг отвёл их к квартире № 3, где террористы захватили шестерых борцов и штангистов в качестве дополнительных заложников. Возможно, Вайнберг надеялся, что более сильные физически постояльцы квартиры № 3 смогут оказать сопротивление террористам, однако те были застигнуты врасплох во сне.
Когда террористы повели атлетов из квартиры № 3 в квартиру судей, раненый Вайнберг опять накинулся на террористов, что дало время одному из борцов Гади Цабари бежать через подземный гараж. Крепкий физически Вайнберг нокаутировал одного из террористов и заколол другого ножом для фруктов перед тем как был убит. Ветеран Шестидневной войны штангист Йосеф Романо напал на одного из террористов и ранил его, но был застрелен.
У террористов остались 10 заложников. Кроме Гутфройнда, они захватили тренера по стрельбе Кехата Шора, тренера по лёгкой атлетике Амицура Шапиро, тренера по фехтованию Андре Шпицера, судью по тяжёлой атлетике Якова Шпрингера, борцов Элиэзера Халфина и Марка Славина, штангистов Давида Бергера и Зеева Фридмана. Гутфройнда, самого большого и физически сильного из заложников, террористы привязали к стулу (по описанию Груссара его спеленали как мумию). Остальных разделили на четвёрки, связали запястья и лодыжки, привязали друг к другу и сложили на две кровати в комнатах Шпрингера и Шапиро. Изрешеченное пулями тело Романо осталось лежать под ногами его товарищей в качестве предупреждения.
Один из членов израильской команды легкоатлет (спортивная ходьба) профессор Саул Ладаньи (Shaul Ladany) проснулся в квартире № 2 от криков Гутфройнда, прыгнул с балкона и спасся бегством через задний двор. Четверо других постояльцев квартиры № 2 (стрелки Генри Генрикович и Зелиг Строч), фехтовальщики Дан Алон и Иегуда Вейсенштейн), глава делегации Шмуль Лалкин и два медика команды спрятались и затем спаслись бегством из уже осаждённого здания. Две женщины из израильской олимпийской команды — Эстер Рот-Шахаморов (спринт и бег с препятствиями) и пловчиха Шломит Нир — разместились в другой части олимпийской деревни и не попали в число заложников. Трое других членов израильской команды, два парусника и их менеджер, находились в Киле в 900 км от Мюнхена.
Впоследствии террористы были опознаны как палестинские федаины из лагерей беженцев в Ливане, Сирии и Иордании. Были опознаны Лютиф Афиф (Иса) он был командиром группы. (Трое его братьев были членами «Чёрного сентября», двое из них пребывали в израильских тюрьмах), Юсуф Назал (Тони), заместитель командира и младшие члены группы Афиф Ахмед Хамид (Паоло), Халид Явад (Салах), Ахмед Чика Таа (Абу-Халла), Мохамед Сафади (Бадран), Аднан аль-Гаши (Денави) и его двоюродный брат Джамал аль-Гаши (Самир).
Согласно автору Симону Риву Афиф, Назал и один из их сообщников работали на различных должностях в Олимпийской деревне и потратили две недели на сбор разведданных о цели. Один из членов уругвайской олимпийской делегации, разместившийся вместе с израильтянами заявил, что за 24 часа до нападения видел Назала в доме № 31 по Конолли штрассе, но узнал в нём работника олимпийской деревни и ничего не стал предпринимать. Остальные члены террористической группы прибыли в Мюнхен самолётами и поездами за несколько дней до теракта. Все члены олимпийских команд Уругвая и Гонконга, размещённые в одном здании с израильтянами в ходе кризиса с заложниками были выпущены невредимыми.
5-го сентября Голда Меир премьер-министр Израиля обратилась к другим странам с призывом «спасти наших граждан и осудить невыразимые словами совершённые преступления». Король Иордании Хуссейн — единственный арабский лидер публично осудивший нападение на олимпийцев — назвал его «варварским преступлением против цивилизации…плодом больного воображения».
-
В Мюнхен срочно вылетел канцлер Вилли Брандт. На специальном совещании министр внутренних дел Баварии Бруно Мерк, а также шеф полиции города Манфред Шрайбер решили следующее: «-Ни на каких условиях шантаж со стороны террористов не пройдет»-. Говорят, что Шрайбер заявил следующее: «-Мы никогда не сдадимся террористам. У нас всегда будет приказ —- стрелять во все, что движется»-.
Предложение премьер-министра Израиля Голды Меир и министра обороны Израиля Моше Даяна к властям ФРГ с просьбой разрешить израильтянам провести операцию по освобождению спортсменов было отвергнуто. На предложение главы Моссада Цви Замира помочь немцам в переговорах также последовал отказ: «-Справимся сами»-.
Террористы потребовали до 12:00 освободить и обеспечить безопасный проход в Египет 234 палестинцев и прочих неарабов находящихся в заключении в Израиле и двух немецких радикалов, содержащихся в западногерманских тюрьмах: Андреаса Баадера и Ульрику Мейнхоф (основателей т. н. «фракции Красной армии») а также 16 заключённых, содержавшихся в тюрьмах Западной Европы. Если требования не будут выполнены, террористы обещали убивать каждый час после 12:00 по одному спортсмену. Террористы выбросили через переднюю дверь тело Вайнберга, чтобы продемонстрировать свою решимость. Ответ Израиля последовал немедленно: никаких переговоров не будет.
Официальной политикой Израиля в то время был отказ от переговоров с террористами в любых обстоятельствах, согласно позиции правительства Израиля такие переговоры послужат стимулом для последующих атак. Правительство ФРГ под руководством канцлера Вилли Брандта и федерального министра внутренних дел Ганса-Дитриха Геншера отвергли предложение Израиля послать команду специальных сил в Западную Германию. Министр внутренних дел Баварии Бруно Мерк который совместно с Геншером и шефом мюнхенской полиции Манфредом Шрайбером возглавлял кризисный центр заявляет, что Израиль вообще не делал подобных предложений.
Согласно журналисту Джону К. Кули ситуация с заложниками представлялась особенно тяжёлой для западно-германских властей поскольку заложники были евреями. Согласно Кули немцы предлагали палестинцам неограниченные денежные суммы за освобождение атлетов и предлагали в заложники высокопоставленных лиц вместо израильтян, однако террористы отвергли оба предложения. Мэр олимпийского городка Вальтер Трёгер, президент западногерманского олимпийского комитета Вилли Дауме и баварский министр внутренних дел Бруно Мерк предлагали взять их в заложники взамен спортсменов, но террористы отказались.
Шеф полиции Мюнхена Манфред Шрайбер и министр внутренних дел Баварии Бруно Мерк вели прямые переговоры с террористами повторяя предложение о выплате неограниченной суммы денег. Согласно Кули ответ террористов был таков: «Деньги ничего для нас не значат, наши жизни ничего для нас не значат». Египетские советники при лиге арабских государств Махди Гохари и Мохамед Хадиф, А. Д. Туни египетский член международного олимпийского комитета (IOC) пытались помочь достижению соглашения с террористами, но безуспешно. Тем не менее, переговорщикам удалось убедить террористов, что их требования были рассмотрены и Иса пять раз продлял свой крайний срок.
В деревне атлеты вели обычный образ жизни казалось бы не обращая внимание на происходящее поблизости. Игры продолжались, пока растущее давление на олимпийский комитет не вынудило его приостановить игры на 12 часов после убийства первого атлета. Американский бегун-марафонец Фрэнк Шортер, наблюдая за событиями со своего балкона, заявил: «Представьте себе этих бедолаг, каково им приходится. Каждые пять минут психопат с автоматом говорит: „Давайте прикончим их сейчас“ а другой отвечает: „Нет, давайте ещё немного подождём“. Как долго бы вы это выдержали?»
В олимпийскую деревню был отправлен небольшой полицейский отряд состоящий из германских пограничников. Они были одеты в олимпийские куртки и носили с собой пистолеты-пулемёты. Специфических оперативных планов освобождения заложников разработано не было. Полицейские находились на позициях, ожидая приказов. В это время команды журналистов снимали на камеры действия полиции и передавали свои репортажи в прямой эфир, что давало террористам возможность наблюдать за приготовлениями полиции по телевидению. Так, например, террористы увидели, как полицейские прячутся на крыше. Иса пригрозил убить двоих заложников, и полицейским пришлось оставить свои приготовления.
В ходе кризиса переговорщики требовали прямого общения с заложниками, чтобы убедиться в том, что израильтяне ещё живы. Тренер по фехтованию Андре Шпицер бегло говорящий по-немецки и тренер по стрельбе Кеат Шор, старший член израильской олимпийской делегации вели короткие переговоры с германскими властями из окна второго этажа осаждённого здания, стоя под прицелом двоих террористов. Когда Шпицер попытался ответить на вопрос, его на виду у камер международных кореспондентов ударили прикладом АК-47 и оттолкнули от окна.
Несколько минут спустя Ганс-Дитрих Геншер и Вальтер Трёгель, глава олимпийской деревни были допущены на территорию террористов для общения с заложниками. Трёгель заявил, что его очень тронуло достоинство, с которым израильтяне держали себя, и они выглядели смирившимися со своей судьбой. Трегёль также отметил, что некоторые заложники, особенно Гутфройнд, показывали признаки физических страданий, которые им причиняли террористы и что Давид Бергер ранен пулей в плечо. Во время допроса проведенного кризисной командой Геншер и Трёгель показали что видели «четверых или пятерых» террористов в апартаментах. Эти цифры были приняты в качестве окончательных.
Во время беседы с заложниками Кеат Шор сказал Геншеру и Трёгелю, что израильтяне не будут возражать против перелёта в арабскую страну, при наличии твёрдых гарантий безопасности со стороны немцев или страны, где они должны будут приземлиться. В 18.00 по мюнхенскому времени террористы озвучили новое требование о перелёте в Каир. Поняв, что физически и психологически крайне тяжело удерживать людей в здании ещё одни сутки, террористы потребовали самолет до Каира, а также автобус и вертолёты, чтобы добраться с заложниками до аэропорта.
-
Власти ФРГ пошли на обман террористов якобы согласившись с их требованием перелёта в Каир (хотя премьер-министр Египта Азиз Мухамед Седки уже заявлял западногерманским властям, «что Египет не желает быть замешанным в этом деле»). В 20.10 к дому № 31 по Коноллиштрассе прибыл автобус, чтобы увезти террористов и заложников к двум военным вертолётам Bell UH-1 «Ирокез», эти вертолёты должны были отвезти их на военно-воздушную базу НАТО в Фюрстенфельдбруке. Первоначально террористы требовали доставить их в международный аэропорт Мюнхен-Рим, но переговорщики убедили их что аэропорт Фюрстенфельдбрука будет более удобен. У властей был тайный план операции по освобождению заложников в аэропорту.
Для засады отобрали пятерых снайперов, потому что они соревновались в стрельбе по выходным. В ходе последующего расследования западногерманских властей один из офицеров (снайпер № 2) заявил: «я придерживаюсь мнения, что я не снайпер». Пятерых снайперов расположили вокруг аэропорта: троих на крыше диспетчерской башни, один спрятался за служебным грузовиком и один укрылся за парапетом (на уровне земли) небольшой сигнальной вышке. Ни один из снайперов не прошёл специальной подготовки. Члены кризисной команды — Шрайбер, Геншер, Мерк и заместитель Шрайбера Георг Вульф наблюдали и руководили операцией с контрольной башни аэропорта.
Также за операцией наблюдали журналисты Кули и Рив, шеф Моссада Цви Замир и один из его старших заместителей Виктор Коэн. В последующие годы Замир неоднократно заявлял в интервью что западные немцы никогда с ним не консультировались в ходе спасательной операции и он думал что его присутствие было неудобным для них.
На взлётно-посадочной полосе ожидал самолёт Боинг-727, внутри него находились пять или шесть западнонемецких полицейских, одетых как члены экипажа. Была достигнута договорённость что Иса и Тони обследуют самолёт. План состоял в том, что как только двое террористов поднимутся на борт, засада нейтрализует их, снайперы перестреляют оставшихся у вертолётов террористов. Разработчики операции думали, что террористов у вертолётов будет не более двух или трёх (столько Геншер и Грёгель видели в доме № 31 по Коноллиштрассе). Однако в ходе перевозки на автобусе кризисная команда насчитала восемь террористов.
-
-
-
В последнюю минуту перед прибытием вертолётов в аэропорт Фюрстенфельдбрука немецкие полицейские, находящиеся в самолёте, решили покинуть его (возможно из опасений взрыва самолёта, полного горючего) и оставить своё задание, не посоветовавшись с центральным командованием. Против более многочисленной и лучше вооружённой группы террористов осталось только пять снайперов. Полковник Ульрих Вегенер, старший помощник Геншера и впоследствии основатель элитной западногерманской контртеррористической группы GSG 9, заявил по этому поводу: «Я уверен, что это поставит под удар всю операцию!».
Вертолёты приземлились в 22.30, из них вышли четверо пилотов и шесть террористов. В то время, как четверо террористов держали на мушке пилотов (нарушив своё предыдущее обещание не брать немцев в заложники), Иса и Тони отправились на осмотр самолёта и обнаружили, что он пуст. Поняв, что немцы устроили им ловушку, Иса и его товарищ рванули обратно к вертолётам. Когда они пробегали мимо контрольной башни, снайпер № 3 решил воспользоваться последним шансом уничтожить командира террористической группы и выстрелил в Ису, но ввиду плохого освещения промахнулся и вместо Исы попал в Тони, ранив его в бедро. Власти отдали снайперам приказ открыть огонь (это произошло около 23.00).
В последующем хаосе двое террористов (Ахмед Чик Таа и Афиф Ахмед Хамид), удерживающие пилотов вертолётов, были убиты, оставшиеся в живых террористы (один или двое получили ранения) укрылись за и под вертолётами (оказавшись вне линии огня снайперов) и открыли ответный огонь, разбивая светильники аэропорта. Антон Флигер Бауэр, западногерманский полицейский, находящийся на контрольной башне, был убит. Пилоты вертолётов спаслись бегством, заложники, находящиеся внутри вертолётов, не могли это сделать, поскольку были связаны. В ходе перестрелки заложники пытались скрытно освободиться от своих пут, после окончания операции на верёвках были обнаружены следы зубов.
-
У полицейских ФРГ не было бронетранспортёров наготове, и они вызвали бронетехнику только во время боя. Дороги к аэропорту были запружены, и бронетранспортёры прибыли на место только к полуночи. С их появлением террористы поняли, что существующая патовая ситуация изменилась и предположительно запаниковали при мысли о провале операции. В шесть минут после полуночи 6-го сентября один из них (предположительно Иса) повернулся к заложникам в вертолёте, который находился с восточной стороны, и расстрелял их в упор из автомата «Калашников» — Шпрингер, Халфин и Фридман погибли сразу. Предположительно, Бергер, дважды раненый в ногу пережил первоначальный расстрел. Посмертное вскрытие установило, что он умер, задохнувшись дымом. Террорист сорвал чеку и забросил гранату в кабину, последующий взрыв разнёс вертолёт, заложники, находящиеся внутри, сгорели.
Затем Иса побежал по взлётно-посадочной полосе, стреляя по полиции, но был убит ответным огнём. Халид Явад пытался убежать, но был сражён снайпером № 2. Происшедшее с остальными заложниками продолжает оставаться предметом дискуссий. Согласно результатам расследования немецкой полиции, один из снайперов и несколько заложников попали под выстрелы полиции. Реконструкция событий, проведённая журналом Time на основе долго скрываемого доклада баварского прокурора, показала, что третий террорист (Рив считает, что это был Аднан аль-Гаши) стоял у двери вертолёта с западного края и поливал заложников огнём из своего автомата. Гутфройнд, Шор, Славин, Шпицер и Шапиро получили по четыре попадания каждый. Только тело Зеева Фридмана из восточного вертолёта осталось сравнительно невредимым, его выбросило из вертолёта взрывом. Точную причину смерти заложников в восточном вертолёте установить сложно, поскольку взрыв и последующий пожар сжёг их тела почти до неузнаваемости.
Трое оставшихся в живых террориста легли на землю (один из них притворился убитым) и были захвачены полицией. Джамаль аль-Гаши был ранен в правое запястье, Мохамед Сафади был ранен в мякоть бедра, Аднан аль-Гаши был невредим. Тони убежал с поля боя, но полиция пустила по следу собак и обнаружила его спустя 40 минут на стоянке для машин аэропорта. Его загнали в угол, забросали гранатами со слезоточивым газом и убили после короткой перестрелки. К 01.30 всё было закончено. Перестрелка длилась почти полтора часа с небольшим перерывом.
-
Голда Меир
-
После того как немецкий спецназ завершил «-спецоперацию»-, правительство Израиля просило канцлера ФРГ Вилли Брандта выдать Израилю трех оставшихся в живых участников нападения. Но Бранд ответил, что их будет судить немецкий суд. Правда, суда не случилось. Во время следствия палестинцы захватили «-Боинг-727″-, принадлежащий «-Люфтганзе»-. Самолет летел из Дамаска во Франкфурт-на-Майне. Арабы потребовали свободу членам «-Черного сентября»-. Власти ФРГ выполнили условие, и спустя сутки трех террористов как героев встреча
| « Ноябрь 2024 » | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Пн | Вт | Ср | Чт | Пт | Сб | Вс |
| 1 | 2 | 3 | ||||
| 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |
| 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |
| 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |
| 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | |
